С праздником)

История первая.

КАК СВЯТИТЕЛЬ НИКОЛАЙ К СОЛДАТАМ В ОКОПЫ СПУСКАЛСЯ Быль 1944 года

Эту историю рассказал мой дедушка, непосредственный участник нижеизложенных событий.

Мой дед Федор Сидорович ушёл на фронт в 1941 году. По распределению был направлен в 282-й стрелковый полк 19-й стрелковой дивизии. Бои на Западном фронте в первые месяцы войны были очень тяжелыми, и уже в августе 1941 года он был тяжело ранен в голову, обе ноги и правую руку. После выздоровления его направили на Балтийский фронт. Радостную весть о Победе деду пришлось встретить в госпитале, поскольку незадолго до этого, в феврале 1945 года, он был вновь тяжело ранен осколком мины при разведке боем в районе Либавы. За военные заслуги Федор Сидорович был награжден орденом Красной Звезды и другими орденами и медалями. Он не очень любил вспоминать военные годы и на расспросы близких предпочитал отвечать молчанием. Однако одним, весьма дорогим его сердцу эпизодом из военного прошлого дед охотно делился. Сам он считал себя человеком верующим, хотя и никогда не выставлял своих религиозных чувств напоказ. Огонь веры, который он пронес через горнило Великой Войны, был зажжен в нем его родителями. И, вспоминая о своей матери, дед со слезами рассказывал о таком чуде.

...Шёл 1944-й год. В воздухе ощущался запах победы, но и смерть не сдавала свои права. Поле битвы, окутанное дымкой и запахом гари, было усеяно неразорвавшимися снарядами. Стояла тишина, прерываемая редкими автоматными очередями. В одном из окопов сидели три советских солдата — Сидор, Василий и Федор. Они молча курили и думали о своем.

Сидор был из крестьян. Рано лишившись отца и матери, он привык с честью переносить жизненные невзгоды. Отучился на комбайнера и стал одним из лучших работяг родного колхоза.

В слаженную и счастливую жизнь Василия война ворвалась, как внезапно брошенный в окно камень. Дома остались любящая жена и шестеро детей.

Федор, мой дед, думал в тот момент о матери. Война застала ее тяжело больной, а Федора — ухаживающим за ней. Больной матери был нужен уход. Никого из родни не осталось, но еще большей сыновней заботы требовала Родина-мать. Федор часто вспоминал минуту расставания, когда мать поцеловала его в лоб, размашисто осенила крестом и на прощание сказала: «Храни тебя Господь, сынок!».

В тот момент, когда трое были заняты своими мыслями, в окоп спустился старичок. Добрые глаза, залысина, холщовая рубаха: казалось, они где-то его уже видели, но вспомнить, где именно, не могли — столько дорог было пройдено, столько сапог истоптано... Никто в ту секунду не спросил, откуда он взялся, хотя было совершенно непонятно, как этот человек смог пройти по минному полю под свист шальных пуль.

Чудесам на войне не удивляются. Сам факт, что ты жив, уже считается чудом.

И тут Сидор вспомнил, что он видел этого старичка — у себя дома. Там, в красном углу родной хаты, стояла иконасвятителя Николая в полный рост, и покойная мама частенько возносила перед ней свои молитвы.

— Дедушка, когда закончится эта проклятая война? — робко спросил Федор.

— Скоро, скоро, сынки! — ответил добродушный старичок и загадочно продолжил: — Но эта война не будет последней, будут еще биться четыре коня, и победит красный конь!

Беседу прервал гул вражеского самолета. Послышалась команда командира: «В ружье!». Старичок тихо поднялся и вышел.

Федор хотел крикнуть незнакомцу, чтобы тот переждал в окопе вражеское наступление, но никого нигде уже не было видно. И тогда он понял, что к ним только что приходил святитель Николай. Было жаль, что встреча оказалась столь короткой, — Федору хотелось спросить, как там мама. И в то же мгновение он понял, что святитель Николай пришел к ним неспроста: значит, кто-то в эту минуту слезно молился перед иконой святителя, и не только за своего сына, но и за каждого русского солдата — живого и мертвого, положившего жизнь за други своя на поле брани.

История вторая.

Вот что рассказал одному священнику участник Великой Отечественной войны по имени Николай.- Мне удалось бежать из немецкого плена. Я пробирался через оккупированную Украину по ночам, а днем где-нибудь прятался. Однажды, пробродив ночь, я заснул под утро во ржи. Вдруг кто-то будит меня. Вижу перед собой старичка в священническом одеянии. Старичок говорит:- Что ты спишь? Сейчас придут сюда немцы.Я испугался и спрашиваю:- Куда же мне бежать?Священник говорит:- Вот видишь там кустарник, беги скорее туда.Я повернулся, чтобы бежать, но тут же спохватился, что не поблагодарил своего спасителя, обернулся... а его уже нет. Понял я, что сам Святитель Николай - мой святой - был моим спасителем.Изо всех сил я бросился бежать к кустарнику. Перед кустарником, вижу, река течет, но не широкая. Бросился я в воду, выбрался на другой берег и спрятался в кустах. Гляжу из кустов - идут по ржи немцы с собакой. Собака ведет их прямо к тому месту, где я спал. Покружилась она там и повела немцев к реке. Тут я потихоньку по кустам стал уходить все дальше и дальше.Река скрыла мой след от собаки, и я благополучно избежал погони.

История третья.

В свое время этим рассказом со мной поделился иеромонах Феофилакт (Белянин), подвизавшийся в Псково-Печерском монастыре. Он вошел в его рукописный сборник «Это случилось в наше время».

Дело было в 70-е годы прошлого века. Одна советская семья шумно праздновала день рождения отца семейства. Как водится, с застольем, тостами и возлияниями. И в разгар веселья как-то забыли о пятилетнем сыне именинника. А он вертелся вокруг гостей, лазал под столом и вдруг незаметно для родителей пролез на запрещенный для него балкон. А квартира их находилась на восьмом этаже.

В разгар веселья мальчика хватились. Посмотрели: нет его нигде. Ни в комнатах, ни на кухне, ни в коридоре. Дверь закрыта, уйти не мог. Родители устремились к открытой дверце балкона. И на балконе нет! В ужасе отец посмотрел вниз, с содроганием ожидая увидеть распростертое на земле тело сына, – а его Саша спокойно играет на травке. Не дожидаясь лифта, отец помчался по лестнице, выскочил на улицу, подхватил на руки сына, обнял и спросил:

– Саша, как ты здесь оказался?

– Папа, а ты ругать не будешь?

– Нет, сынок.

– Понимаешь, мне стало скучно, я пошел на балкон, стал смотреть вниз, а внизу так интересно. Я перегнулся – и вдруг полетел вниз. Но когда я летел, меня подхватил дедушка.

– Какой еще дедушка? Твой дедушка сидел с нами.

– Нет, другой. Такой красивый, с короткой белой бородкой. Одетый, как в церкви. Он перенес меня вниз, опустил на травку и исчез.

Отец не знал, что и думать. В его материалистическую голову это совершенно не вмещалось. Это против всех законов физики, закона всемирного тяготения, наконец. Но сын здесь, живой. И не мог же он через закрытую дверь пройти! Это уж совсем против всяких правил.

К ликованию всех гостей отец принес Сашу домой, посадил себе на колени и уже не спускал с него глаз. И вдруг сын сказал:

– Папа, я вспомнил, на кого похож тот дедушка.

Отец вначале не понял:

– Какой?

– Как какой? Тот, что меня спас.

Саша повел папу в комнату бабушки. Там он взобрался на стул и показал пальчиком на старинную икону святителя Николая в скромном красном углу:

– Папа, это он!