Олег Батлук   ВОРОНА

Младшему брату было тогда годика три, мне одиннадцать. Мы большой толпой играли на даче у пруда, а потом решили пойти в гости к одному из ребят. По дороге мы придуривались, бегали друг за другом, улюлюкали — вели себя как обыкновенные щенки. Всем кагалом мы с шумом ворвались на участок приятеля, нарвали яблок и набились в дом, который от неожиданности охнул и распахнул окна. Или это кто-то из нас распахнул окна, но дом точно охнул. И только тут я заметил, что брата нет.

Я выскочил на крыльцо. Закапал дождь. На участке малыша не было. Я бросился к калитке, распахнул ее и увидел брата. Он стоял, не шевелясь, не прячась от дождя (да и не умея, видимо), не плача, стоял точно на том же месте, где я его забыл, а кто-то не глядя захлопнул перед ним калитку, стоял молча, ожидая, когда за ним вернутся. А брат в то время был невероятно хорошенький, пухленький, с большими чёрными пуговицами глаз...

...Шёл второй тайм. Я смотрел футбол на кухне, специально не включая свет, чтобы не выдавать своего присутствия Артёму. За день я что-то изрядно вымотался, хотелось качественно отключить мозг, а это у меня получается только перед телевизором, когда там футбол. Но сын пришёл на звук. Он звал меня в детскую, где сломалась железная дорога. Я отказывался. Артём звал. Остроклювая ворона у меня внутри больно клюнула под сердце и расправила крылья.

— Дай мне хоть раз посмотреть футбол нормально! — закричал я.

Артём не заплакал.

— Папа, почему ты на меня кричишь? — спросил он с гоголевской интонацией Башмачкина. Маленький человек посреди темной кухни.

Я выключил телевизор, и мы пошли в детскую. Мы чинили железную дорогу, а я все думал, почему Артём не заплакал. Ком у меня в горле все никак не исчезал. Я снова оказался по другую сторону калитки, как много лет назад.

Сколько простоял Артём там, под моими холодными словами, ожидая, пока за ним вернутся? Чем измерить это время?

Матч закончился ноль-ноль, как я потом узнал. У меня с остроклювой вороной тоже была вроде бы как ничья, ведь я же исправился. Только меня это не очень радовало.

Я понимал, что если продолжу проигрывать чёрной птице у себя внутри, то однажды калитка зарастёт забором, на котором так любят сидеть остроклювые вороны.